Новости Статьи Соблазн

Главная » Zet-клуб » Прочее » Деньги для верующих в любовь, но не верящих в Бога

Наш ветеран и заслуженный участник форума, Фаина, открыла интересную тему "Части тела". Я не могу остаться в стороне от обсуждения, но, используя права административного эксперта, воспользуюсь отдельной страницей, дабы не перегружать и без того нагруженный, хоть для меня и созданный "Беспредел".

С тех пор, как я вышла из опалы (хотя бы всего за две отдельные вещи и всего для одного человека, для самого загадочного и экзотического участника форума - Симоны) мне хотелось бы попробовать получить комплимент еще от кого-нибудь, в связи с чем, рискну рассказать историю, случившуюся не со мной, но рассказанную лично мне и переспрошенную много раз. История о мужчине, но расскажу я ее без применения косвенной речи, а так как я ее слышала, от первого лица. Поскольку я женщина, то, возможно, не смогу передать оригинальный мужской стиль изложения, за что заранее прошу прощения у всех, за руку меня поймать попытающихся. Имена, города и названия рек опущены по просьбе участников истории, что еще более подтверждает ее истинность. Итак:

"Мужчина, влюбившийся в свою жену"

В перестроечно-горбачевские времена только ленивый не ездил за границу. Обменный курс рубля тогда был настолько смешно высоким, что совесть не позволяла не менять деревянные деньги на любые другие, а получить иностранный паспорт тогда можно было в течении одного дня. У всех "нормальных" людей стояли пятикратные визы на пять стран - своего рода джентльменский набор отмычек к ближнему зарубежью. Если американцы, разъезжая по всему миру чувствовали себя везде как дома, то в странах СЭВ это чувство принадлежало нам. Самые крутые заводили себе зеленые паспорта - дипломатические, но те дорого стоили. Я себе тоже сделал паспорт. Никакой нужды не было, просто, типа, пусть будет. Воспользовался я им всего один раз. За границей я и потом бывал, но скоро понял, что паспорт за границей только мешает, гораздо лучше путешествовать вообще без документов. Поехал я в ГДР. Посетил, естественно, Берлин. Прокатился на тамошнем метро, поиграл в их диковинный кегельбан, посмотрел издалека на Бранденбургские ворота (ближе 100 метров не пускали), перед отъездом пошел на Александрплатц в многоэтажный магазин. Всего много, глаза разбегаются, но как, что купить, если дома уже было ставить некуда то, что купил вчера. Тем более у них цены странные: одна цена для членов такого-то клуба, другая для кредитных карт, третья для еще чего и в результате - не поймешь, что сколько стоит. Купил калькулятор за одну марку и уже при выходе увидел на витрине женские перчатки невероятной красоты. Тоже купил, хотя не был уверен, что жене подойдут. Перчатки были очень маленькие.

Приехал домой, вручил жене подарок. Встала она перед зеркалом и стала надевать перчатки. Они оказались ей как раз до милиметра. Перчатки были летние, из тоненькой кожи, ладошки зеленые, а внешняя часть коричневая. Внутри никакой подкладки. Пока жена мучилась их натягивать, я успел заметить какие маленькие у нее руки. Она сама по себе была маленькая, всего 151 см и постоянно комплексовала по этому поводу. 34 размер обуви найти очень тяжело, это детский размер, а ей вроде детские вещи не к лицу. Особенно туфли. Она кончила консерваторию, но не могла играть на пианино, так как не могла взять октаву - не хватало "размаха крыльев" - ручки как у куколки. Пришлось ей учиться на теоретика, а ей нравилось именно играть. Короче, у НЕЕ были проблемы с "габаритами", а мне она нравилась именно своими размерами. Я был выше ее почти на 40 сантиметров, и эту разницу у меня никто отнять не мог. И вот, смотрю я на ее маленькие ручки, пальчики и вспоминаю мамину пластинку - выщербленный край: "двадцать пальцев крошек, не любить нет сил, двадцать пальцев крошек, каждый пальчик мил". Впервые я стал рассматривать свою жену не как цельное существо женского пола, а по частям. Завиток волос за ушком, сережки в ушах, родинка между указательным и средним пальцем. А перчатки жене тоже понравились. Она оборачивается, и я вижу, как блестят ее глаза. Буквально блестят. Не как у женщины, когда она собирается плакать, а как, допустим, у меня после операции по удалению металлической стружки из глаза, когда его намазали специальным маслом. Одиннадцать раз копье хирурга вонзалось в мою бездонную шокирующую голубизну. Я знал как блестят глаза. Просто так они блестеть не будут. "Идем на кофе?" - спрашивает жена, и мы начинаем собираться. Ясно, что ей хочется показаться на люди в обнове. Начинает собираться и выясняется, что к перчаткам нечего надеть. Только перчатки, и больше ничего. Ничего не идет к перчаткам. Как бы она не оделась, стоит надеть перчатки и все блекнет. Совсем голая в перчатках смотрится хорошо, оденется - все плохо. Уже чуть не плачет, а отказаться идти не может. Дочка стоит, смотрит на все это и советует - мама, ты перчатки - то не надевай на руки, тепло же. Просто держи в руке. Это был действительно выход. Что мы, снобы какие? Чего летом - то в перчатках ходить? Так, пришли в каву, небрежно бросили на столик, кто интересуется, посмотрит, похвалит. Не снимать же специально с руки для любопытных, а если бы не было любопытных, то и идти незачем. Дали мы дочке кассету с котом и мышонком. Там полтора часа погони. Мы должны за полтора часа вернуться, иначе дом сгорит. Пока кино идет она с места не сдвинется. Потом начнет спички зажигать. Мы побежали. Между нами и улицей Армянской, где кава, нужно пройти одну клоаку, район алкоголиков. Выбитые двери, вонючие подъезды. Проходим мимо одного такого, и посмотрев внутрь, я вспоминаю, что есть там в полуподвале проходной двор в соседний дом. Жена тоже туда смотрит. Не сговариваясь, мы бежим в подъезд, в этот чертов полуподвал где тепло от бойлера и запах пыли и ........На кофе мы так и не попали. Вернувшись домой жена сказала мне тихонечко - спасибо за подарок. Помню, какая невероятная теплота разлилась у меня по телу. Я стал как бы еще выше, а она еще меньше.

Спать она мне конечно не дала, но я впервые прикасался к собственной жене совершенно осознано. Проводя пальцем по ее коже я не мог понять что я чувствую - то ли прикосновение пальца, то ли прикосновение к пальцу. Все смешалось, и я не мог отделить свои ощущения от тех, которые испытывала она. Оказалось, у моей жены волшебный запах кожи. Совершенно знакомый, но совершенно божественный. Ее волосы пахнут не как кожа, и спинка не так, как животик. Только открытые глаза позволяли мне находиться в сознании, но если глаза закрыть, то мир исчезал и какофония из моих ощущений поднимала меня над облаками или кидала в открытый космос. Некоторое время я видел воочию перед собой Тадж- Махал, хотя никогда его не видел даже на картинке. Я по сантиметру изучал свою жену и открывал ее снова. Все было знакомо, но я узнавал ее, как после столетней разлуки. Оказалось, что ее маленькая ножка свободно умещается у меня на руке. Я ее совершенно свободно обнимал одной рукой, а она не могла меня обхватить даже двумя. Но две части ее тела были самыми главными: ладошки - пальчики и шейка сзади. Я еще подумал, какие женщины несчастные, что лишены такого блаженства - возможности прикасаться губами к женской шейке.

Утром я встал совершенно свежим и совершенно другим. Я теперь знал, чем мне в жизни заняться. Я должен найти недостающее звено (то есть все до одного звена) в костюме моей жены. В этом костюме были пока что только перчатки, все остальное по моему усмотрению. Ничего я об этом жене конечно не сказал, но одна мысль меня постоянно сверлила, я никак не мог вспомнить, о чем я ей хотел сказать. О чем-то другом, но связанном с нами обоими.

У меня была маленькая строительная компания, первенец так сказать перестроечной капиндустрии. Строить - хороший бизнес. Хлопотный, но высокорентабельный. Очень скоро выяснилось, что не строить еще выгоднее, чем строить. Когда я научился не строить, вопрос с деньгами вообще отпал. Кто помнит то время, тот понимает как можно зарабатывать деньги, не строя. Еще песня такая была: "Мы не сеем, не пашем, не строим, мы гордимся общественным строем". Я бы может быть и строил вместо того, чтобы не строить, но шанс не строить вместо того, чтобы строить выпадает человеку, возможно, один раз в жизни, и жалко было его упускать. Зато, я оказался совершенно свободен во времени. Все время было мое, и я отправился покупать своей жене то, чего у нее не было. Для этого мне пришлось почти обогнуть весь земной шар. Я думал, что перестройка продлится вечность, и мне некуда спешить. Я и не спешил. Во Вроцлаве в Польше я нашел маленькую фирму, что шьют джинсы по патенту Леви Страуса. Я уговорил босса сшить для меня не джинсы, а юбку и не Леви`C, а Монтану. Ему пришлось искать материалы, заклепки, эмблемы. Он все нашел и сшил настоящую Монтану, но на ухо мне сказал, что юбок Монтана в природе нет. "Теперь есть" - подумал я. Всего одна юбка на весь свет и только для моей жены. Чем ни гарнитур для самых красивых перчаток в мире? Юбку рассматривали всем городом. Следов подделки не нашли. Юбка настоящая! То обстоятельство, что ее сшили на моих глазах и для этого мне пришлось остановить целый конвейер в расчет не шло. Юбка настоящая, а меня просто обманули, сказав что ее сшили на моих глазах. Но я жену возил во Вроцлав на примерку - сопротивлялся я. Юбка НАСТОЯЩАЯ! Приговор окончательный. В юбке и перчатках жена выглядела как жрица любви. Ни раздеваться, ни накинуть на себя что-нибудь уже не могла. Так и проходила весь день. Пришлось объявить день неприемным. Утром я вспомнил, ЧТО я забыл сказать жене в ту ночь после Германии. Я забыл спросить тогда, какой был день по ее женскому календарю. Она сказала, что тоже в ту ночь забыла об этом подумать, но теперь это уже никакого значения не имеет. Через два года после Чернобыльской аварии злая фея покинула наш дом и нашу страну и все жизненные процессы снова протекают именно так, как они должны протекать по законам природы. Теперь, как и до аварии, только любовь правит миром, а всякие там радионуклиды улетели с попутным ветром в Швецию и там теперь регулируют рождаемость, хотя она у них никогда высокой и не была.

Моя жена очень любила свои полусапожки со шнуровкой спереди. Им уже было много лет, но она всегда была аккуратная девочка и зная, что ее размер найти трудно, берегла вещи. За новыми сапожками я отправился за океан. За океаном меня догнала неприятная весть. Какая-то киевская газета опубликовала список одиннадцати самых богатых людей Украины, который возглавлял тогдашний премьер-министр, а замыкал список мой тесть. После такой публикации моя фирма лопнула. Больше никто не хотел иметь дело с человеком, тесть которого одиннацатый в списке одиннадцати. Не важно, что я своего тестя первый и последний раз видел на собственной свадьбе. Правда, тесть не растерялся и подал в суд на газету, влепив ей иск на круглую сумму. Так он перешел на десятое место, а мне за океаном пришлось зарабатывать деньги своими руками. Экскурсия затягивалась на неопределенный срок. Без языка в чужой стране - перспектива не самая приятная. Единственная вещь во спасение ситуации, то, что я успел, сделать - я попросил жену по телефону немедленно снять все деньги со счета в банке. Жена сказала, что без платежки об уплаченых налогах деньги не дают. Скажи, что это не зарплата, а аванс - была моя команда. Под аванс дали. Всего набралось 72 тысячи рублей. Этого было достаточно, чтобы купить пять автомобилей или три квартиры. Сколько я смогу просидеть здесь, было неизвестно.

Зарплату нам (мне) платили по пятницам в конце работы. Однажды мне шеф как обычно дал мои 450$ и мы разъехались по домам. Вечером я хотел заехать в банк и кинуть конверт с деньгами в специальную щель. Когда рассматривал и пересчитывал деньги, обратил внимание, что один стольник чем-то мне не нравится. В понедельник спрашиваю шефа, где он берет деньги? Он насторожился и говорит, что деньги из банка, что все настоящие и притензии не принимаются. Тогда я сообщаю ему, что он мне дал один стольник 1937 года выпуска и на нем с обратной стороны нет надписи "In God We Trust". Шеф побледнел и, пожалуй, даже позеленел. "Я , - говорит, - сам проверял, все деньги настоящие". Ему же тоже не хочется платить сто долларов за собственное разгильдяйство. Я опять объясняю, что проблема не в том, что деньги фальшивые, а в том, что этот стольник сейчас стоит больше двух тысяч баксов. Эти деньги сейчас называют "Деньги для неверующих в Бога". Америка никогда не отказывалась от своих денег, и на ее территории имеют хождения все купюры, выпущенные когда-либо, но раз шеф не принимает претензии, то я не обязан с ним делиться, и на этом вопрос закрывается. Нумизматы отвалили за этот стольник 2600. Вот тогда я и поехал искать сапожки для своей жены. В Америке много хорошей обуви, но все это массовка. Ничего эксклюзивного я не нашел. Я просеивал все магазины, и все без толку. Предлагали вторую пару за пол цены, если первую я куплю за 25 баксов. Нашел я сапожки возле своего дома. Итальянские, цвет - Страдивари, как дорогое дерево. Шнуровка спереди от самого низа до самого верха. Очень высокий, но массивный каблучок, не шпилька. Италия. Всего в 25 раз дороже тех китайских сапожек, которых вторая пара даром. Продавцы переглядывались, не сбегу ли я. Такие клиенты в Америке заходят раз в два-три года. Да и на мне был "Тимберленд", другие не ношу уже лет десять. Очень надежная штука. В три раза дороже и в пять раз надежнее. Выгоднее, чем китайское дерьмо. Если встать на улице возле витрины обувного магазина, то через минуту хозяин принесет стульчик. "Если к вам в гости пришел "Тимберленд", -гласит их правило - выносим все самое ценное на показ". Я, например, не смотрю во что обуты прохожие, мне все равно, а они смотрят только на ботинки. Кто там внутри, их не интересует. Теперь я искал туфельки. Туфельки должны были бы быть не хуже, чем у Золушки на ее балу. То есть хрустальные по определению. К сожалению, последние хрустальные туфельки в 20 столетии изготавлялись для бракосочетания принцессы Елизаветы, будущей королевы Великобритании. Нашел туфельки с прозрачным верхом из какого-то невероятного материала. Выглядели они конечно не хуже, чем хрустальные.

В конце концов, я нашел все, что хотел. Самое главное, что я нашел в себе силы вернуться домой. Процедура поиска меня так затянула, что уже думал, никогда не вырвусь. Нашей маленькой дочке уже три года. Старшая дочка уже выше моей жены и имеет один с ней размер. Мои долги стране по невыплаченным налогам за мое отсутствие превратились в 25 центов и финотдел отказался их принимать, т.к. на Украине почему-то не имеют хождение монеты меньше одного доллара. Я продолжаю изучать свою жену, которая стала еще красивее. Наконец-то мы с ней можем выйти в город попить кофе, и ей нравится, что все на нее глазеют. Ни свободный рынок, ни капитализация экономики, ни открытые границы не смогли привести всем им то, что носит моя жена. У нас часто бывает в гостях ее подружка по консерватории. Зовут ее разумеется Лена. Жена ее называет голая Елена. На мой вопрос сказала, что Елена даже когда одета, все равно голая. А я замечал, что что-то в этой Елене не то, а что понять не мог. Ей никогда не идет никакая одежда. Это наверное про нее сказано, что "дуракам закон не писан, если писан, то не читан, если читан, то не понят, если понят, то не так ". Работает она на телевидении звукооператором. Однажды она пригласила мою жену просто посетить телецентр. Украсть там все равно ничего нельзя, так хоть проведу подружку - подумала она. И провела. На свою голову. Ее потом спрашивали, кто это был? Мол, у твой подружки одни только сапожки стоят дороже, чем мы здесь все вместе с нашей аппаратурой. А Лена очень гордится своей свободой. Она разведена и замуж больше не собирается. С мужиками она делает все что хочет, как она сама говорит. А я думаю, что она врет. Ну что она может с мужиками сделать? Ну переспать, ну поесть в ресторане. Ходит в обуви местного разлива, стало быть, на подарки никого не крутит. А насчет поесть, так у Д`Артаньяна был слуга Планше, так он сказал, что "сколько не съешь, а все равно поешь только один раз ". Ну и что ей делать со своей свободой? Перед кем хвастаться? Например, перед моей женой -бесполезно. Жена как-то ее спросила, как она умудряется спать в комнате, где нет никаких звуков? А какие звуки в вашей комнате, разве что храп твоего мужа. Она сказала, что я храплю только на спине, а на спине я не сплю. Я лично вообще не знаю храплю ли я. Ни разу не слышал. И еще моя жена сказала, что единственный звук, без которого она не хотела бы жить - это звук бьющегося рядом сердца.

Анна Скорценни


 
© 2008-2023 Ателье.ру. Мы забыли о моде столько, сколько Вы не знали никогда