Впервые вопрос, чем заниматься, встал передо мной после восьмого класса, когда я решил бросить школу.
А почему решили бросить?
Мне было там скучно, и я понимал, что учителя меня не очень любят. Хотя я не был хамом, не бил окон, не курил и не кололся, но меня было, что называется, много. Если во время урока учитель был неинтересен или слаб в том, чтобы привлечь к себе внимание, я это подсознательно прочитывал, и через пять минут весь класс смотрел не на учителя, а на меня, всех развлекающего на своей задней парте. Теперь, когда прошло много лет, и я сам преподаю, уже понимаю, как выводит из себя подобная манера. Хотя ко мне приходят уже взрослые, сложившиеся мастера, со своими эмоциями, мировоззрением, все люди, надеюсь, неординарные. С художником и так трудно общаться, а еще когда художников 20,50 — тем более. Поэтому непонимание, отсутствие интереса, позиция «я все знаю, сам дурак» отвлекают и мешают. Тогда человеку надо объяснить, что нельзя ходить с такой воображаемой табличкой, так как рано или поздно он об этом пожалеет.
А как ему объяснить?
Могу сказать одно: если человек не хочет, никто его не заставит ничего делать, тем более обучаться. Ко мне его никто не загонял насильно, более того, семинар стоит вполне ощутимых денег. Поэтому я отмечаю для себя ряд факторов и вижу, смотрит на меня человек заинтересованными глазами или где-то витает. И если ко второму дню, когда мы отрабатываем техники, я вижу, что он не заразился, стараюсь понять, почему. То ли ему сама профессия не нравится, то ли он никогда этого не делал или делал, но «по обязаловке», и этот опыт был неудачным, что сформировало защитную реакцию: дескать, ничего не буду делать. Прически для длинных волос — основная моя специализация — отдельная сфера, развивающаяся, безумно интересная, дающая возможность самовыражения и использования любых технологий. И я сам, преподавая, все время обучаюсь чему-то новому для себя. Поэтому всегда можно «не въехать» и уйти, но, может быть, на одного потрясающего мастера тогда станет меньше.
Но вернемся к вашей юности. Как вы себя искали?
Я проучился в девятом классе два месяца, стояла золотая осень, и то, что мне нечего в школе делать, поняли не только учителя, но и я. Я пошел по пути, который, кстати, выбирали многие известные парикмахеры, сначала обучаясь на повара. Я — кондитер, закончил училище с красным дипломом.
Почему именно кондитерское?
Потому что в остальные места набор закончился. (Смеется.) На самом деле у меня были к этому некие предпосылки. К тому же это училище находилось в Бирюлево, недалеко от города Видное, где я жил. Но, получив диплом, я уже знал, что никогда работать не буду.
Почему?
Потому что понял, что существует профессия, которая меня по-настоящему интересует. Это было в 1994 году, и я узнал, что помимо профессии гримера или парикмахера существует профессия стилист. Стала развиваться индустрия, проходили первые шоу-показы. Массы узнавали о существовании Сергея Зверева.
А вы к этому моменту держали ножницы в руках?
Никогда!
Вы решили: «Хочу стать стилистом, чтобы...»
Чтобы работать на съемках клипов, в журналах, в кино. Потому что понял, что именно в этой сфере могу себя реализовать. Не просто, как в парикмахерской, что-то отстричь, чтоб не мешалось, или покрасить, чтоб был другой цвет, а чтобы человек через два часа встал из кресла неузнаваемым. Коммерческих курсов уже было полно. Я пошел на такие курсы, где мне сказали, что через два месяца я стану не просто визажистом... А международного класса!
Ну, это само собой, а еще парикмахером-суперуниверсалом, обученным и макияжу, и косметологии, и прическам — все вместе. В общем, когда я увидел первые результаты своего труда, я понял, что уметь стричь тоже неплохо. Оказалось, что у меня это получается. И я стал выяснять, где этой профессии учат максимально хорошо. Оказалось, что в Московском индустриально-педагогическом техникуме (сейчас он называется колледжем технологий и дизайна). Там готовили парикмахеров-модельеров — высшее звание, которое можно было получить. Для того чтобы туда поступить, нужно было иметь пятилетний стаж работы или закончить профильное училище. Поскольку у меня уже были двухмесячные «международные» курсы, а мальчиков в этой индустрии традиционно был дефицит, я решил попытать счастья. Вступительный экзамен состоял из стрижки, рисунка и сочинения. Наверное, я подстриг так гениально, что успех от стрижки перепал на сочинение.
Вы его так удачно написали?
Нет, я их, видимо, потряс профессионализмом гения. Если бы я в школе умел на четверки писать сочинения, я бы ее не бросил никогда! (Мы смеемся так весело, что на нас с завистью смотрят посетители.) В общем, меня взяли, я там честно проучился и по окончании получил звание мастера-модельера как по мужским, так и по женским работам. Именно там я узнал, что такое история костюма, история прически, методика проведения семинаров и многое другое. Не было ни одного дня в моей педагогической практике, чтобы я не вспомнил то место, где учился. И вот по окончании техникума я определил: чтобы максимально проявить свои способности и навыки, важно пойти работать к человеку, который как мастер интересен для меня. Чтобы мог подсказать, когда что-то не получается, или, наоборот, похвалить. Потому что похвала — это великая вещь. Вы согласны с мнением, что для нормального состояния психики у человека должен быть опыт побед? Конечно, а как же? Личная доска почета должна быть всегда. Себя нужно любить и уважать, за что — вопрос другой. В общем, я просто позвонил администратору в салон Александра Тодчука и сказал, что хотел бы у него работать. Мне предложили прийти со своей моделью, подстричь ее, чтобы Александр посмотрел, как я работаю. В результате еще до окончания техникума он меня принял. А потом, по его рекомендации или самостоятельно, я стал открывать для себя fashion-индустрию, работать для журналов Bazaar, Vogue, участвовать в конкурсах, крупнейших показах мод. Творческой практики вне салона было очень много, что дало мне возможность понять, как еще мне интересно себя проявить. А мне были интересны театральные прически, грим и макияж. Поэтому, когда поступило приглашение от Олега Меньшикова и его «Театрального товарищества 814», я его с радостью принял. Произошло это с подачи Льва Новикова.
Новиков был тогда известнейшим визажистом. На вас оказали влияние его работы?
Он — гений. В этом бизнесе есть номер один, номер два и все остальные, а он — гений. У меня была мечта познакомиться с ним, я «нарывался» на это знакомство и, наконец, нарвался. Нашел его номер телефона, просто позвонил и сообщил о себе и о том, что хочу с ним познакомиться. А он как раз делал грим для «Горя от ума». Так мы стали сотрудничать. В этой работе были использованы элементы именно декоративной косметики, например перламутровый тон, что делало лица яркими, но очень стильными. И однажды, когда Лев не успевал на гастроли, предложил Меньшикову меня на замену. После этого я уже полностью разрабатывал прически и грим для проекта «Кухня», а затем «Игроки». Конечно, подобный опыт и общение невероятно интересны.
Театр дает визажисту удивительные возможности для реализации. Возможно, вас многие хотели бы пригласить, но ведь это дорого стоит?
Да, это стоит недешево, но цена не является определяющей. Прежде всего, интересна возможность творческого поиска, эксперимента. Я думаю, до этого дойдет. Другое дело — сильная занятость. Я, например, знаю, где я буду до следующего ноября. А шоу и мастер-классы готовлю уже на 2008 год.
Хороший мастер всегда очень занят. Но как становятся не просто востребованными, а известными?
В Москве каждый год проходила выставка «Мир красоты». Мастеров в салоне, где я работал, участие в ней не очень привлекало. Понятно, что жизнь такая, что если нет корпоративного духа, то потеря рабочего дня ради вопросов творчества не всем интересна. Я принимал в этом участие как ведущий стилист, и мастера мне помогали по дружбе. Выступил несколько раз, и потом уже от компании Schwarzkopf Professional пришло предложение поучаствовать в чемпионате «Золотые ножницы», сделать собственный семинар или показ наряду с Тодчуком. Программа трехчасовая, мне сказали: показывай, что хочешь. И я попытался в этот мастер-класс уложить все: и стрижки, и макияж, и свадебные, и повседневные, только что не делал химическую завивку. И после этого выступления в Сибири мне предложили быть топ-стилистом компании Schwarzkopf Professional.
Это как-то повлияло на ваши субординационные отношения с Тодчуком?
Абсолютно никак, потому что Саша всегда был самостоятельным человеком. Я уже был мастером и получал от него всяческую поддержку. Он мог мне доверить своих клиентов или съемку, на которую сам не успевал, поскольку знал, что я все сделаю так, как надо. Это логично. Потом из-за совмещения работы в салоне, гастролей с театром и семинаров от Schwarzkopf Professional график стал настолько напряженным, что я мог за одну неделю побывать в четырех городах: Москва, Лондон, Челябинск и опять Москва. Надо было от чего-то отказываться. Поэтому я уволился из салона. Период свободы продолжался десять дней, после чего я понял, что мне не хватает драйва, и принял предложение о работе в другом салоне. Сейчас у меня по-прежнему очень напряженный график, но я получаю колоссальное удовольствие от работы.
А сами вы посещаете семинары?
Да, при любой возможности. Смотрю все: и хорошее, и плохое, потому что всегда есть возможность сделать выводы и что-то открыть для себя. Я смотрю не столько на то, как человек щелкает ножницами, но как он общается с аудиторией, насколько ему самому это интересно. Потому что человек должен не просто что-то знать и уметь, он должен заразить меня.
Чьи семинары посетили с удовольствием?
Семинары на Западе: Vidal Sassoon, Toni&Guy, Patrick Cameron. Там есть сценарий и режиссер, есть возможность уловить все: какой свет, музыка, костюмы. Какой стиль и динамика проведения, общения, чтобы это было максимально доступно для мастера в качестве информации. Когда поймешь правильную схему, то свой семинар уже можно организовать на раз-два. А именно от преподавательской деятельности получаешь наибольшую отдачу.
Вас называют «маэстро длинных волею». Длинные волосы сейчас необычайно популярны. Но как стиль, предполагающий наличие прически, соотносится с сегодняшней реальностью?
Помимо того, что это всегда популярно как вид парикмахерского искусства, меняется наш уровень жизни. У каждой женщины бывают ситуации, когда она хочет выглядеть необыкновенно, и сейчас у нее есть эта возможность. Это не значит, что надо городить на голове халу или просто собирать из волос пучок из серии «что вижу, о том пою». Мы хоть и работаем с материалом заказчика, но на то и технологии, на то и мастер, чтобы клиентку понять и выявить ее индивидуальность. Придумать что-то принципиально новое с волосами невозможно. Но можно обыграть любой стиль и создать любой образ. Здесь оказало влияние любимое мной кино. Если женщина хотела подражать любимой актрисе, то скопировать ее одежду требовало времени и денег, а пойти в салон и сделать себе прическу можно всегда. И поскольку кино было рупором и законодателем моды, я решил: почему бы не связать это с моей профессией? На 2006—2007 год я подготовил программу «Голливуд Руслана Татьянина», в которой подобрал, рассмотрел и разложил на составляющие самые яркие образы прошлого века. Сегодня, если вы выбираете определенный стиль, вам не нужно точно и трудоемко копировать гламурные кинообразы. Достаточно взять саму идею, применить ее к себе, обыграть какую-то деталь — и это уже будет интересно, а главное, индивидуально. Поэтому нет нужды грустить о том, что ушла та или иная великая эпоха моды. Тенденции возвращаются, и сейчас как раз период, когда модельеры снова обратили внимание на то, что можно назвать голливудским шиком. Но главное — какой интерес это вызывает у парикмахеров. Недавно в Нижнем Новгороде я проводил семинар в зале на 750 человек. Мало того, что все они сидели и слушали, они прислали столько записок, что по окончании выступления я глазам не поверил. Им было действительно интересно, а значит, востребовано и то, о чем я рассказываю.
А какие вопросы они присылали?
Разные, но дело даже не в вопросах. Они не просто просиживают шесть часов, а заинтересованы и ведут внутреннюю работу. В конце желающие могут выйти на сцену, и я даю им автографы. Сцена чуть не рухнула, но не в этом дело. Женщина лет пятидесяти дождалась своей очереди, чтобы вручить мне стихи. Судя по тому, что они написаны на блокноте, который специально выдавался к семинару, я понимаю, что это не домашняя заготовка. В стихотворной форме она передает мне свои мысли и ощущения по поводу того, что видит. То есть, представляете, сколько лет она в профессии, и сохранила в себе этот интерес и жажду творчества. Я и без того эмоциональный человек, но такие примеры трогают меня до слез.
