Летом, когда мы не прикрыты целым ворохом одежды, становится совершенно очевидно, насколько прекрасными могли бы быть люди, если бы не их глупость, тяга к чужим деньгам и дурная привычка верить глянцевым журналам.
Вот, скажем, знаменитый своими ценами и копченой рыбой ресторан “Причал”, где легендарный шампанский дом устраивает прием на целый день. В пригласительном указана форма одежды — “дачный шик”. Что такое этот самый шик? Перед глазами встает кинолента “Дневник его жены” о грасской жизни И. А. Бунина. Простые удобные вещи из добротных тканей, соломенные или полотняные шляпы, корзинка для ягод, сабо — вдруг захочется босиком по росе?.. Идеальные варианты одежды для благородного отдыха представлены во всех “выездных” сериях детектива по романам Агаты Кристи “Пуаро”.
Не тут-то было. Давно не видел я такого количества замысловатых “дизайнерских” вещиц, как на этой пляжной вечеринке. Мне думается, на подготовку к пляжу наши модницы тратят больше времени, чем на декорирование себя к вечерним выходам. Мучительный выбор между сумкой Prada и Dolce&Gabbana, между очками с очень крупной надписью Dior и еще более бросающимся в глаза логотипом Versace, между купальником Chloe и бикини Christian Lacroix. Некоторые самые изощренные умы встают в тупик, пытаясь разобраться, какой тональный крем лучше подходит для выхода на солнце.
Другие этот вопрос давно решили. Мы с моей вполне глянцевой подругой Катериной лежали на пляже в Монте-Карло и в какой-то момент вздрогнули от очень странного звука. Ни море, ни солнце, ни ветер, ни семья южноафриканского миллиардера, расположившаяся рядом, решительным образом не могли произвести ничего похожего на этот чудовищно непляжный звук. Оказалось вот что. По деревянному помосту, который обычно на Лазурном Берегу заменяет привычный песок, шли две грации по 180 см росту в каждой. Оставшиеся 20 см приходились на каблуки. Каблуки вонзались в дерево, производя неприятный стук, а иногда попадали в щели — и тогда раздавалось известное русское междометие. У одной из граций была сумка с огромной позолоченной платой Dolce&Gabbana, другая для похода на пляж ограничилась Chanel. Девушки были в посеребренных коротких юбках и кофтах с таким количеством стразов, что у южноафриканского миллиардера защемило, должно быть, сердце. Плотный слой автозагара, тщательно нанесенный на белую кожу, покрывал граций с ног до головы. Это были очень красивые русские девушки, модели, как сейчас принято говорить.
“Мы переспали, у нас был секс”, — начала одна. “Куда ж без этого”, — поддержала другая. “Но ты представляешь, каков подонок, поселить нас с тобой в одном номере!
Я Маруське сразу звоню: “Марусь, говорю, это что вообще за дела такие? Без копья денег, без билета, мы разве об этом договаривались?” Ответ Маруськи привести не могу в силу абсолютной нецензурности, но это был ответ человека, ведущего свое дело жесткой рукой.
Мы с Катериной засобирались: слушать дальше не было мочи, а говорили девушки так громко, что возможности не слушать тоже не было. Вокруг были одни только иностранцы, они пили розе и активно мазались кремом, который доставали из джинсовой с эффектом легкой пикниковой потертости сумки Yves Saint Laurent. Я в очередной раз пожалел, что говорю по-русски.
После этого случая я не верю людям, утверждающим, что одежда — лишь панцирь и ничего не может сказать о человеке. Есть одежда, которая не говорит — она кричит, вопит, надрывается, выдавая своего балбеса-хозяина с головой. И сумка с золотой табличкой Dolce&Gabbana в этом смысле — лишь очень дорогой аналог сандалий с белыми носками, которые имеют обыкновение носить гламурные курортники, съезжающиеся на хмельной отдых в профилактории города-героя Сочи.
Vedomosti.ru